Возникновение христианства было первой серьезной попыткой пересмотреть Закон. В дальнейшем такую попытку еще раз предпринял Магомет, но к тому времени прошло уже около 600 лет от первой попытки, и сделать это было психологически легче. Кроме того, о Магомете известно почти все - он был реальной исторической фигурой. По поводу же Христа ученые все еще не могут придти к окончательному решению.

Для нас сейчас не так уж важно, существовал Христос или нет. В те времена по Палестине бродило множество пророков и экстрасенсов разной силы. Наша позиция здесь та же, что и по вопросу о Боге - есть Он или нет Его - на самом деле это неважно. Важно, что если Его нет, то теряется моральная опора человека в его жизни на Земле и человек становится сродни хищному зверю, если не хуже, учитывая его внутривидовую агрессивность.

Так и в вопросе о Христе: неважно, был ли он на самом деле. Важно другое. Если он был, то по всей вероятности он был одним из упомянутых пророков-экстрасенсов, обладавших определенными уникальными способностями, лишь подтверждающими существование Единого Бога. Вопрос состоит в том, зачем, с какой целью и кто взял на себя смелость видоизменить Закон?

Апостол Павел

Апостол Павел - это единственно достоверно известная личность в истории раннего христианства. И, хотя мнения ученых по вопросу о многочисленных "Посланиях" Павла расходятся (многие считают, что они написаны в разное время разными людьми), считается доказанным, что Павел родился в г.Тарсе (южное побережье нынешней Турции), и его жизненный путь более или менее прослежен, хотя имеются серьезные расхождения во мнениях о том, где и как он умер.

Краткая автобиографическая справка (“авто” – потому что базируется главным образом на сведениях, сообщенных самим Павлом “между прочим” в его различных посланиях). (Дается по данным Марка Абрамовича).

 

“Апостол Павел” (Шауль, Саул, Савл) родился в г. Тарсе, в Киликии около 10 или 12 года нашей эры (предпочтительнее в 10-м году). Отец его носил звание римского гражданина. Есть предположение, что его дед был сделан римским гражданином за услуги, оказанные Помпею при завоевании Иудеи (в 63 г. до н.э.).

В ту эпоху, Тарс был цветущим городом. Население главным образом было греческим, но, как и во всех торговых городах, здесь было много евреев. Любовь к литературе и наукам была сильно распространена в этом городе, как и в других значительных городах античного мира. Ни в одном другом городе, кроме Афин и Александрии не было столько школ и научных учреждений. Но это не означает, что Павел получил тщательное эллинское образование. Иудеи редко посещали светские школы.

Самыми знаменитыми школами в Тарсе были школы риторики. Первое, чему здесь обучали, был классический греческий язык. Трудно предположить, чтобы человек, получивший хотя бы элементарные познания грамматики и риторики, писал на таком неправильном, полном негреческих оборотов языке, на котором написаны послания Павла. Он говорил по-гречески без труда, писал и диктовал на этом языке, но греческая речь, употребляемая им, была речью иудейского эллиниста, полной “иудаизмов” и “сирийцизмов”, едва понятной образованным людям того времени, смысл которой можно уразуметь, только поняв сирийские обороты речи Павла. Он сам сознавался, что речь его простонародна и груба. Где только мог, он переходил на еврейский язык того времени. На этом языке он и думал.

Образование Павел получил исключительно иудейское. Это видно из того, что свои сравнения он черпает гораздо чаще из Талмуда, чем из греческих классиков. Воспринял он лишь некоторые общие идеи, распространенные повсеместно, и которые можно было знать, не раскрыв ни одного философского сочинения. Силлогизмы его отнюдь не были аристотелевскими, диалектика его имела большее сходство с диалектикой Талмуда. Анализ его посланий показывает, что Павел обычно руководствуется скорее какой-нибудь одной мыслью, чем общей Идеей. Одно какое-нибудь слово приводит его к целому ряду сентенций, очень далеких от идеи послания. Переходы у него внезапны, выводы неадекватны, периоды часты и отрывисты. Не было ни одного писателя более неровного.

Отец, по-видимому, предназначал его с ранних лет к раввинству, но, по принятому в те времена обычаю, Шауль изучал также и ремесло. Занимался он изготовлением грубых тканей, которые использовались для шатров. При затруднительных обстоятельствах он охотно занимался своим ремеслом, и это его часто выручало. Отец не оставил ему никакого состояния.

У него была одна сестра, сын которой жил в Иерусалиме. Указания на то, что у него также был брат и другие родственники, неясны и неопределенны.

Так как по современным тому времени воззрениям, интеллигентность зависела от материального состояния, то легко можно было бы представить себе Павла как грубого простолюдина. Это было бы большой ошибкой. Когда он хотел, он проявлял достаточную тонкость и гибкость. Несмотря на неправильность стиля, в посланиях его проявляется человек довольно большого ума, великолепно умеющий выражать свои ощущения. Замечания его порой оскорбительны. Но какой огонь, какое богатство выражений, какая естественность!

Павел был некрасив, неуклюж, ходил на кривых ногах сгорбившись и прихрамывая. На его широких плечах сидела маленькая, лысая голова. Бледное лицо окаймляла растрепанная борода, над которой доминировал большой красный нос. Впечатление дополнял проницательный взгляд (на один глаз Павел был слеп) и черные густые брови. Следует сказать, что он умел извлекать выгоду из своих физических недостатков.

Темперамент Павла был не менее замечателен, чем его внешность. Он всегда говорит о своей физической слабости, выставляет себя больным, немощным, истощенным, робким человеком, не обладающим ничем, что может произвести впечатление. Огромное чувство неудовлетворенного самолюбия двигало почти всеми его поступками. Скорее всего, Павел был эпилептиком, он сам говорит о таинственном испытании, о том, что ему „дано жало в плоть", которое он сравнивает с ангелом сатаны, ударившим его по щеке, и которому Б-г разрешил удручать его, чтобы он не превозносился. Несомненно, это был физический недостаток, а не плотское вожделение, так как Павел сам утверждал, что оно ему недоступно.

Примерно в 27 году нашей эры, в возрасте 17-18 лет он был послан отцом в Иерусалим для получения образования, недоступного в условиях диаспоры. Здесь он провел примерно десять лет, обучаясь некоторое время в одной из самых знаменитых школ того времени, в школе Гамлиэля. Но, понимая, что с его внешностью и происхождением больших высот в иерархической лестнице Иерусалима он достичь не сможет, покидает ее. С 38 по 41 год нашей эры находился в Дамаске в провинции Авранитиде, где и проповедовал свое учение. Последующие десять лет Павел с завидной энергией проповедует среди язычников по римским провинциям и городам Малой Азии, Эгейского бассейна и Кипра.

В Рим Павел попадает только в 61 году. Примерно в 67 году, когда император Нерон начал преследования христиан, Павел был схвачен и, по церковному преданию, казнен.

*

Иудея в то время была оккупирована римскими войсками. Рим силой обеспечивал поддержание мира на завоеванных им территориях, так как в отсутствие римских войск местные племена немедленно начинали междоусобные войны. Однако Рим обычно не вмешивался в морально-этическую сторону жизни порабощенных народов, предоставляя им полную возможность веры в своих собственных богов. Иудея не была исключением, но и не хотела мириться с римским владычеством. То и дело там и сям вспыхивали восстания. По большей части эти восстания были провоцируемы самими местными царями (вроде царя Ирода), которые чувствовали поддержку римлян, и постепенно становились тиранами иудеев.

На таком вот фоне в начале новой эры по современному исчислению и появилось христианство. Оно возникло как некое движение в рамках иудаизма, в виде секты, и после “смерти” Иисуса поддерживалось некоторыми религиозными общинами, в основном на границах Иудеи. Иудаизм повел с ним ожесточенную борьбу, усмотрев в нем угрозу для существования Закона Моисея. Ранние христиане считали некоторые пункты Закона необязательными для выполнения. Многие из них были молодыми людьми, их тяготило строгое выполнение всех 613 правил Закона. Живя в тесном контакте с другими народами, они имели большой соблазн брать себе жен из соседних языческих племен, против чего Закон категорически возражал, борясь за сохранение чистоты нации и религии. И это имело под собой все основания, так как практически невозможно соблюдать еврейские традиции, живя среди язычников. Это было доказано еще на опыте племянника Авраама Лота, который жил в городе Содом (Сдом), и потом было многократно подтверждено жизнью.

Ортодоксально настроенные евреи понимали, что если дать новому движению беспрепятственно развиваться, то на карту будет поставлено само существование еврейского народа. И иудаизм объявил непримиримую войну христианству. (В это время Павел никакого отношения к христианству не имел.)

С помощью военной силы иудеи разрушали раннехристианские общины. Римляне не препятствовали этому, считая такие "разборки" внутренним делом самих евреев. В свою очередь еврейские лидеры считали римское владычество вопросом времени, а чистоту Торы - вопросом принципа. Так все и шло лет тридцать-сорок после смерти Христа до появления на исторической арене Саула (или Савла, впоследствии - "апостола Павла"), юриста по образованию, еврея по происхождению.

Как ученик школы Гамлиэля (и неплохой ученик) и одновремено как римский гражданин Саул даже участвовал в составе египетских делегаций в Рим. Во время одной из таких поездок ему представился случай присутствовать на совещании у императора. Обсуждались военно-экономические вопросы. Рим того времени уже переживал симптомы начала упадка.

Такому умному еврею как Саул не нужно было быть Марксом или Энгельсом, чтобы ясно видеть причины этого упадка, коренившегося в использовании рабов в качестве основной рабочей силы, и в роли военно-промышленного комплекса того времени, добывавшего эту рабочую силу из окружающих, завоеванных Римом территорий. Труд рабов становился не просто неэффективным, он становился убыточным, потому что рабы не размножались в неволе, их приходилось добывать силой на стороне, и этой силы все более нехватало.

После совещания, как всегда кончившегося ничем, император бросил фразу примерно следующего содержания:

-Я понимаю, патриции, сложность положения, в котором мы все находимся. Я понимаю, что готовых рецептов нет, поскольку ни одно государство ранее не превосходило Рим масштабами решаемых задач. И если у кого-то из вас возникнут соображения на этот счет, я приму его в любое время независимо от чина и звания.

Саул понял, что пробил его "звездный час". Не каждому удается "поймать императора на слове". Независимо от чина и звания! Всю ночь он просидел за составлением доклада императору, вспоминая все, что случилось с ним перед приездом в Рим.

По "странному стечению обстоятельств" накануне своего отъезда в Рим Саул встретился со старым своим другом, Йонатаном, уже очень пожилым человеком, недавно прибывшим из Иерусалима и направлявшегося по своим делам в Дамаск. Они проговорили всю ночь.

-Если я правильно тебя понял, - сказал в конце разговора Саул, - главное несчастье даже не в римлянах. Они-то были бы даже не против, если бы Иудея жила в мире и исправно платила бы налоги. Главная беда - в наших царях, которые угнетают народ и против которых мы вынуждены бороться, а римляне рассматривают это как бунт против власти и значит - против них. Так?

-Возможно и так. Но есть ли выход? Ведь цари назначаются римлянами, а не выбираются нами! А римляне в ближайшее время никуда не денутся. Надеяться на то, что они потеряют интерес к Иудее, не приходится - эта земля является удобным опорным пунктом римлян на Востоке.

Да если бы только римляне! Это было бы еще ничего... В конце концов, Рим, так или иначе, исчезнет, как исчезли все великие царства. А вот вера наша должна остаться навсегда, потому что без нее нет народа Израиля. А по стране бегает целая туча новоявленных пророков, и все вместе они расшатывают устои нашей веры. Ты слышал про Иисуса из Нацерета?

-Да. Но я слышал, что римляне его казнили, не так ли?

-Ха! Казнить-то казнили. Но кто-то пустил слух, что он ожил после казни, и нашлось с десяток людей, которые проповедуют его идеи в Самарии, Галилее и на северных границах. Это уже приняло опасные формы и размеры. Его последователи в основном филистимляне и люди греческого происхождения, и они называют Иисуса "Христос".

-И ты считаешь это движение таким опасным для нашей веры? Почему? Кто он такой, этот Иисус? Сотворил пару чудес и рассказывал какие-то притчи? Я слышал некоторые из них, они похожи на детские сказки, и их можно понять и так и эдак. Это не Моисеев Закон, точный, ясный и всеобъемлющий. А что до оживления, так я знаю в Дамаске, по крайней мере, двух факиров, которые за небольшие деньги могут ожить после смерти. Это фокусы, не более того! Восточная магия!

-Ты живешь в провинции и понятия не имеешь, что происходит в Иудее. Народ устал от войн, нищеты, притеснений. Наши пророки твердят, что это наказание за грехи отцов и дедов. Но молодежь не понимает и не принимает этих объяснений. И они готовы слушать каждого, кто пообещает им лучшую жизнь.

-Но при чем тут Иисус? Насколько я слышал, он обещал лучшую жизнь далеко не всем, и только после смерти! Что это меняет для живущего сейчас?

-Надежда! Слышал такое слово? Он дает им надежду! На вечную жизнь! А наша вера не дает им такой надежды. Она обещает еврею некий "лучший мир" в необозримом будущем, но требует выполнения определенных обязательств сегодня, порой весьма обременительных обязательст. А те, кто находятся в трудном положении, готовы забыть о всякой логике, ради одной только надежды. Ты сам изучал закон, знаешь это лучше меня.

Этот Иисус... он нашел слабую точку в нашей вере. Наша вера прекрасно работает, когда Вс-вышний с нами, когда он периодически творит чудеса и ведет свой народ. Но если Бог отворачивается от Израиля, ему уже не на что надеяться. Чтобы терпеть и работать ради возможного прощения Вс-вышнего, да еще прощения не тебя лично, а всего народа, нужна сверхкрепкая вера или сильный вождь, каким был Моше. Если же надежда умирает, умирает и вера. А Иисус дает эту надежду каждому. И еврею, и язычнику и даже римлянину, что очень важно. Каждому язычнику, даже римлянину, он говорит - верь в меня, и ты спасешь свою душу. А чтобы доказать эту веру - поступай, как я рекомендую, "по-христиански". Просто? Но действует, представь себе! Их уже тысячи. А будут - миллионы. И мы потеряемся среди них.

Они себе выбрали заместителя Вс-вышнего, и надеются, заметь, НАДЕЮТСЯ, что он будет их защищать перед Вс-вышним после смерти. А мы с тобой, Саул, лицом к лицу с Вс-вышним, и нам надеяться не на что.

-По-твоему, есть какое-то решение этой проблемы? - спросил Саул.

-А в чем ты видишь проблему, которую нужно решать? Как спасти народ Израиля? Это, что называется "не твой вопрос". Это дело Господа и Его народа. Если Бог сочтет возможным прекратить его страдания, он сделает это и без тебя. А если ты попытаешься что-то предпринять, ну не знаю что, помимо Его воли, которую очень трудно угадать, то встанешь у Него на пути. А ты Его знаешь. Он либо уничтожит тебя, либо сведет к нулю все твои усилия. Вот так.

-Удобная философия, ничего не скажешь! Но не ты ли учил меня, что Господь осуществляет свою волю через людей, то есть и через нас с тобой?

Йонатан помолчал немного. Затем тихо спросил:

-У тебя что, есть идея?

-Нет. Пока нет. У меня только внутри все болит, когда я слушаю твои рассказы.

-Тогда давай спать. Кончаем эти разговоры.

Уже засыпая, Саул вспомнил, что не раз слышал от своего старого учителя наставление:

"Наблюдай в особенности явления, которые кажутся тебе вредными или преподносятся другими как препятствия. Мир так устроен, что отрицательные явления можно использовать как положительные, в этом-то и проявляется сила человеческого разума. И чем сильнее кажется отрицание, тем больший положительный эффект оно может дать, если его правильно использовать".

Спал Саул плохо. Ему снился Иисус-Христос, который нес в руке не мир, но меч, и миллионы христиан, ненавидящих евреев.

Утром Йонатан собрался уезжать. Но Саул задержал его.

-Скажи, зачем это все было надо самому Иисусу?

-Не могу себе представить. Я думаю, он был слегка ненормальным, и не всегда отдавал себе отчет...

-Да брось ты! Иоанн, “крестивший” всех водой, тот действительно был ненормальным, и все это видели. Но ведь это как раз обычное состояние для многих пророков, именно в таком состоянии они видят то, что недоступно другим. А Иисус вроде был "тихий".

-Не знаю, - ответил Йонатан. - На все воля Божья. Мы этого никогда не узнаем.

-Из твоих слов следует, о мудрый, что он мог действовать по указанию Вс-вышнего, даже и не подозревая об этом?

-Да, Саул, в логике тебе не откажешь! Хорошо учат в ешиве Гамлиэля!

Нельзя ответить на вопрос: "Зачем это было надо Иисусу?" Человек, находясь во власти Вс-вышнего, являясь его орудием, может и не знать, и обычно не знает целей Вс-вышнего. А значит и сам Иисус не смог бы точно ответить на твой вопрос: "Зачем?" Наиболее вероятно, с моей, конечно точки зрения, что зачем-то нужна была сама эта история с Иисусом, со всем его поведением.

Однажды в Нацерете я встретился с одним из этой "дюжины Иисусовой", его звали Андрей, не знаю, жив ли он еще. И он мне кое-что рассказал про тот последний вечер у Иисуса, на котором все они присутствовали.

Я, говорит, своими глазами видел, как Иисус мысленно приказал Иуде идти к римлянам и "сдать" его. И это все видели. Иуда не хотел. Иуда был самым преданным учеником Иисуса, он примкнул к нам последним. Нас всех Иисус подобрал по дороге и по случаю, а Иуда пришел сам издалека, по зову сердца.

- А ты знаешь, почему он выбрал Иуду? Я тебе скажу, - продолжал Андрей.- Иисус мог заставить любого из нас сделать что угодно. Но все мы были ограничены в своей вере. Для нас он был Учителем, но не более того. Даже Симон-Петр, который признал, что Иисус - Мессия, даже он видел в нем только человека. Идти к римлянам для любого из нас означало предать Учителя, человека. И ни один из нас не пошел бы, все человеческое в нем запротестовало бы. Такие случаи бывали, он нас не раз "проверял", всех! И только Иуда боготворил его, видел в нем "Сына Божьего", он его не просто любил, он верил в него, как в Бога, безоговорочно. И Иисус знал, что Иуда - пойдет. Он приказал ему, сделал знак нужными словами, и тот ушел. Он что-то прошептал ему во время трапезы. И все это видели. Только не слышали, что он сказал. Иуда не хотел. И тогда Иисус уже громко сказал, чтоб и другие слышали: "Что делаешь - делай быстрее!" И тогда только Иуда ушел.

Никто не знал, куда он пошел, и никто его не остановил, ясное дело. Все понимали, что это было какое-то очередное испытание, а какое - не знали. И все были рады, что выбор пал на другого, не на него. Одного никто не понимал, что это был заранее спланированный сценарий. А Иуда понимал. И Иуда надеялся, что и остальные понимают. А когда все произошло, мы все отвернулись от Иуды, вместо того, чтобы успокоить его. И он повесился. Ведь он повесился в ту же ночь, когда схватили Иисуса! А не после его распятия! Он еще знать не мог, что случится с Иисусом. Он не из-за него повесился, и не из-за своего поступка. Он был уверен, что с Иисусом ничего не случится, ведь он считал его Всесильным. И не такие чудеса как освобождение из-под стражи устраивал Иисус у него на глазах. Иисусу это НАДО было, и Иуда это сделал, что может быть проще? Даже если бы Иисус умер, Иуда считал бы, что выполнил волю Учителя, ведь на его взгляд Учителю никто не мог нанести вреда. Он повесился из-за нас, сволочей, ничего не понявших и отвернувшихся от него!

Что же ожидать от тупых язычников, которым рассказывают эту историю, и которые видят в ней только историю предательства евреем-учеником своего учителя, на большее они не способны!?

Я думаю, - продолжал Андрей, - что Иисус и в Иуде не был до конца уверен. Поэтому он заранее позаботился, чтобы все прошло гладко. Я сидел рядом с Иудой в тот последний вечер, а Иуда сидел рядом с Иисусом, рядом! Почему?

Никто не знает. Никогда он рядом с Иисусом не сидел, сидели только Петр и еще кто-нибудь. А Иуда был самый младший, он никогда рядом с Учителем не сидел. И в тот вечер он не хотел садиться рядом, Иисус его сам посадил. Почему? Он все продумал, все-е! Он первую лепешку преломил с Иудой, дал ему маленькую часть, а большую взял себе.

Все это поняли по-своему - мол, большой и маленький, учитель и ученик. А я сидел рядом с Иудой и видел - внутри лепешки что-то было, вроде травы с творогом. Я хотел спросить у Иисуса, но он так на меня посмотрел, что я подавился и закашлялся. А они ту лепешку съели. Там БЫЛА трава, я точно видел. А в моей лепешке ничего такого не было, и в других тоже, я уже нарочно посмотрел. Может, без "травы" и Иуда не пошел бы. А Иисус съел много травы в лепешке, и ему уже потом было все равно, никаких таких мук на кресте он не испытывал, это все сказки для язычников.

Только Иуда все это знал. Иуда - это так его звали римляне, на латыни. А настоящее-то его имя "Йихье-hу-да", это значит на иврите - "Будет он узнавшим".

Я тебе больше скажу, - Андрей перешел на шепот. - Все эти мои бывшие приятели-апостолы взяли себе греческие имена, чтобы им проще было общаться с язычниками. Они рассказывают эту историю почти одинаково, и знаешь почему? Потому что они хотят показаться такими чистенькими, хорошими - ведь ни один из них Иисуса не предал! Да они сами предали его намного раньше! Иисус часто устраивал разные проверки, насколько каждый верен учению и ему лично. И ни один из нас такую проверку не прошел. Ни один! И он понял, что никто из нас не годится для завершающего акта задуманной им трагедии. Никто бы не пошел к римлянам. Кроме Иуды.

Самому Петру он предсказал, что тот трижды предаст его еще до восхода солнца. Так и случилось. А почему? Да просто Иисус хорошо изучил Петра, предвидел развитие событий, и знал совершенно точно, как Петр себя в этой ситуации поведет. Однако Петр сейчас - первый апостол, а Иуда весь в дерьме, предателем стал! И я подозреваю, что так в веках и останется. Где справедливость, я тебя спрашиваю?

Знаешь, Саул, я никогда не видел, чтобы здоровый мужик так плакал, как ребенок. Больше он мне ничего не сказал. Пришла его жена, посмотрела на меня неодобрительно и увела его домой.

Да не в этом дело, в конце-то концов! Условия Завета, вот что важно! Можно было изменить какие-то традиции, если они устарели или так уж мешают, ведь про то, как именно надо соблюдать шабат, в Торе ничего не сказано. Но как можно менять условия Завета?

-То есть?

-Да ты сам посмотри! "Не убий, не укради" - это все осталось, да. Но самая первая заповедь - "Не сотвори себе кумира! Нет Бога кроме меня одного! Не делай изображений..." А они из него сделали "Сына Божьего"! Рисуют его изображения и поклоняются им! Идолопоклонство, только не кускам камня, а рисованой мазне!

Дальше: "Не произноси имя всуе, попусту" - Они же на каждом шагу его поминают! Да при этом еще и крестятся! На людях!

Дальше - больше! "Соблюдай день субботний" - они и это отвергли! Ну да, сказал этот Иисус: "Не человек, мол, для субботы, а суббота для человека"! Ну и что из этого следует? Что суббота уже не обязательна? Они теперь отдыхают в "Йом-ришон", по-ихнему в воскресенье, когда он ожил.

Четыре самых первых заповеди исключены, и что там остается от Закона? Пустые слова - "не убий", "не укради".... Кого бояться? При жизни меня не накажут, а после смерти? Ну, это еще когда будет и будет ли - неизвестно. Ты знаешь, что они еще придумали? Перед смертью им священник "отпускает грехи". И все в полном порядке. Как тебе нравится?

-Но это же немыслимо! Грех перед Богом может оценить только сам Бог, но не человек?!

-Это тебе ясно, тебе! А тупые и темные язычники верят этим людям! Они сами называют себя священниками, а те верят, что они "святые", то есть через них устанавливается связь с самим Богом! Их устами говорит сам Бог! Но ведь как только ты какого-то человека ставишь между собой и Богом, ты вынужден верить уже этому человеку, а не Богу, не своей собственной совести. А любому человеку свойственно ошибаться! Даже пророку, и мы с тобой это знаем! Это не укладывается в Закон, противоречит логике! А они - верят. Можно тебя спросить - почему?

-Почему? - отозвался Саул.

-На-деж-да! - Йонатан встал, оделся, и вышел. Через минуту Саул вышел проводить его, но увидел только пыль над дорогой.

Сделка тысячелетия

Утром Саул явился во дворец императора и попросил аудиенции.

Суть предложения Саула сводилась к следующему. Обрисовав ситуацию так, как он ее видел, Саул заявил императору, что опыт и мудрость его предков гласят, что сила никогда ничего не решала окончательно. И если император с этим не согласен и захочет сослаться на величие Рима, завоеванное исключительно силой, то он, Саул, ему укажет именно на ту неразрешимую с помощью силы проблему, которой император вынужден заниматься на своих военно-экономических советах, и ради решения которой он, Саул, здесь в данный момент и находится.

Чтобы иметь возможность использовать человека в качестве раба (а именно в этом направлении Рим и собирается дальше развиваться, поскольку других вариантов нет), нужно, чтобы рабство, покорность проникли в душу человека, чтобы он был рабом по убеждению, а не по принуждению. Именно поэтому Рим никак не может навязать свои порядки Иудее, еврейскому народу. Антирабство у иудеев в крови, это особенность еврейского народа, его коренное отличие от других народов. И это не только особенность национального характера. Эта идея закреплена в истории народа, в истории возникновения еврейской нации во время исхода из Египта, и в его религии, в Торе, данной этому народу после его исхода из Египта. Вы ничего не сможете сделать с Иудеей, Цезарь!

Более того, рассеяние евреев в результате их изгнания из Иудеи может повлечь за собой еще более тяжелые долговременные последствия для Рима. Изгнанные со своей родины евреи понесут идеи борьбы с рабством в другие страны, и у Рима возникнут еще более серьезные проблемы, чем сегодня.

-Что же ты предлагаешь? - спросил император.

-Прежде всего, нужно оставить в покое Иудею. Вы уже совершили огромную ошибку, заставив массы евреев эмигрировать за ее границы. Вернуть их оттуда будет теперь почти невозможно. Процесс внедрения идей свободы на периферии Империи уже пошел. Этому процессу надо что-то противопоставить, и это "что-то" не может быть грубой силой.

-Что же ты предлагаешь? - спросил снова император, будто не слыша Саула. Но уже по одному этому вопросу Саул понял, что император готов слушать его дальше, и оставил без внимания его дерзкие слова.

- Я готов посвятить свою жизнь и все свои способности созданию новой религии, так сказать "противоядию" против иудаизма с его идеями свободы. Я создам внутри Империи и на ее границах огромное количество добровольных рабов, я отдам их в ваше распоряжение безо всякой армии, без применения силы.

Саул хотел добавить "только оставьте в покое Иудею!", но вовремя вспомнил, что говорит с императором. Он понял, что император готов принять этот довод, который внешне как бы и не выглядит условием, если до сих пор не выгнал Саула.

- И как же ты намерен все это сделать? - задал главный вопрос император.

- Возможно, Цезарь, тебе известно имя "Христос"? - Саул сделал паузу, явно намереваясь продолжать, дав возможность императору кивнуть головой. Однако император этим не ограничился.

-Да, - ответил он. - Более того. Я послал в Иудею патриция Тита Валерия Тауруса для расследования всех обстоятельств смерти Христа и предполагаемого его воскрешения.

Саул внутренне замер, ожидая продолжения. Вся его затея висела на волоске, и зависела от того, что сейчас скажет император. Спросить у императора "Ну и что?" Саул, понятно, не мог. Молчание Саула как бы заставило императора продолжить свою мысль.

-Он не вернулся, - произнес император.

У Саула отлегло от сердца. Он знал Тита Тауруса как человека крайне настойчивого в достижении своих целей, и пожалуй, единственного, кто мог бы составить конкуренцию Саулу в его миссии, правда, совсем с другой стороны.

Помедлив немного, император сказал Саулу:

-Я немного отвлекся. Продолжай. Как ты намерен это сделать, в двух словах?

-Я возглавлю христианское движение. При правильном подходе эта вера наилучшим образом приспособлена к воспитанию раба в душе каждого человека.

-Зачем это надо тебе? Ведь это проблема Рима, не так ли? А ты - иудей!

Саул испугался второй раз за пять минут. На этот раз он понял, что император видит его насквозь, и врать не имеет смысла. Да и не готов был он врать. Но и к подобному вопросу он не был готов. Времени на размышление не было. Все, что он мог сообразить за три секунды, почти само собой оказалось у него на языке:

-Я хочу мира для Иудеи... - сказал Саул тихо, собрав все остатки мужества.

Воцарилось молчание. Тихое шуршание воды в фонтанчике казалось Саулу грохотом водопада. Тишина длилась несколько минут. Наконец император сказал:

-Я понимаю тебя. Что тебе нужно для этого?

-Почти ничего, о цезарь! - ответил Саул. - У меня могут возникнуть проблемы, связанные с выполнением этой миссии на месте. Я хочу быть уверенным, что если я сошлюсь на императора, то это поможет мне избежать смерти от руки римского воина, или какого-то фанатика из моего народа. Но я надеюсь не докучать вам этим слишком часто.

- Я дам тебе такую гарантию. Еще что?

- Ну и денег немножко. Совсем немного, чтобы не умереть с голоду в случае чего. Жизнь, которую мне придется вести, мало будет похожа на жизнь римского патриция. А работа предстоит тяжелая и даже опасная.

-Не знаю почему, но я верю тебе. Возможно потому, что ты сказал мне правду, хотя мог этого и не делать. Иди и действуй!

Саул поклонился и вышел. "Сделка тысячелетия" была заключена.

После ухода Саула император сидел неподвижно минут десять. Затем он вызвал секретаря и продиктовал ему документ под названием "Тем, кто придет после меня" - секретный документ, передававшийся от одного императора к другому и, судя по результатам, прекративший свое существование во времена правления императора Константина. Вероятно, император считал этот документ действительно крайне важным, потому что секретарь закончил свой жизненный путь безо всяких видимых причин примерно через четверть часа после того, как записал последнее слово.

Только выйдя из дворца, Саул постепенно начал понимать, в каком положении он теперь оказался. С одной стороны, он был истинно верующим иудеем, и новая его миссия входила в противоречие с его верой в единого Бога, хотя и была продиктована, по его мнению, самыми благородными намерениями. Он должен был начать работу по созданию новой религии для язычников, но что было делать ему с иудаизмом? Нельзя было сидеть на двух стульях!

С другой стороны, он не был связан никаким взаимным договором с императором. Цезарь не обещал ему ничего прямо, никаких слов типа "Иудея в обмен на христианство" сказано не было. Император оставил за собой право принять решение в зависимости от результатов дальнейшей деятельности Саула. И если Саул ничего не будет делать, то ничего и не произойдет.

Посоветоваться было не с кем. Ни одному человеку в мире Саул не мог рассказать об этом полубезумном проекте - его миссия стала бы просто невыполнимой, и император прекрасно понимал, что Саул не станет трепать языком. Единственной надеждой и возможностью получить подтверждение правильности своих идей и действий был какой-нибудь знак от Вс-вышнего. Ничего не оставалось другого, как ждать этого знака. Кроме того, в полном соответствии с представлениями Саула о способах действий Вс-вышнего, этот знак должен был поступить в тот момент, когда уже надо было переходить к действиям, но не раньше.

И Саул направляется в Иудею, поступает на государственную службу и получает должность "полевого раввина" при одном из небольших отрядов, уничтожавших христианство на окраинах Иудеи. Отказаться от должности он не мог (другой не предвиделось), но и участвовать в карательных операциях он не хотел, хотя бы и в должности раввина. Будучи назначен на нее, он страшно переживал, что будет вынужден утверждать иудаизм с помощью силы. Это не укладывалось в его сознании.

Однако Вс-вышний, как всегда, знал, что делал. И в первом же походе на север Саулу было "видение Христа", общеизвестное по книгам Евангелия. Саул понял, что это - знак, сигнал о необходимости перехода к активным действиям.

В Евангелиях написано, что он "повернул свой отряд". Однако на самом деле он не мог этого сделать хотя бы потому, что не был командиром этого отряда. Христианская легенда приписала ему качества, которыми он исходно не обладал. Он был человеком сугубо штатским, юристом, человеком невзрачным с виду, низкого роста. Такой человек принципиально не может быть военачальником, поэтому ему никто такой пост и не предлагал. Да и навыков военного руководителя у него не было, неоткуда им было у него взяться. Никакого "своего отряда" у него не было и он его не "поворачивал". Да и куда он мог его "повернуть"? В самом крайнем случае он мог его только распустить. Но его никто бы не понял, так как согласно Евангелию, видение было только ему, остальные не видели ничего. Все, что мог сделать Саул, это снять с себя сан "полевого раввина", и уйти из отряда в одну из христианских общин. Именно это он и сделал. Этот шаг был понятен обеим сторонам (иудейской и христианской) из-за факта "явления Христа Саулу".

А к этому времени у Саула уже сложилась в голове концепция новой религии. Она представляла собой не просто "новое течение в иудаизме". Саул был специалистом в юриспруденции, и для него была крайне важна Система, по существу новый "уголовный кодекс" - вот что должна была представлять собой новая религия.

Но этого было мало. Для исполнения всякого "уголовного кодекса" (если этот кодекс является относительно человека внешним, как христианство, а не внутренним, как иудаизм) необходима иерархическая система, или другими словами - церковь (от слова "циркус" - круг). Поэтому одной из своих основных задач, вытекающих из обещания, данного Саулом императору, было создание христианской церкви - системы управления духовными рабами; системы, которая в любой момент могла быть поставлена на службу императорской власти. А для этого она с самого начала должна быть построена по модели римской власти, управляющей рабами физическими. И тогда ничего не придется переделывать и подгонять.

Основное отличие Закона Моше ( Моисея) от римского права состоит в принципиально разном подходе к понятию преступления.

Преступление перед Законом Моисеевым было по сути своей преступлением закона Б-жьего. Наказание зависело исключительно от размеров и сущности содеянного, никакие оправдания Господом Б-гом в расчет не принимаются. Украл, значит - украл, если не вернул назад. Значит, потеряешь вдесятеро больше. И так далее. "Мера за меру", а то и более того.

Преступление перед римским законом, основанном на прецеденте и решении судей, всегда было преступлением перед людьми. А значит, и величина самого преступления может определяться обстоятельствами, при которых оно произошло. Убийство может произойти при отягчающих или смягчающих обстоятельствах. Тяжесть греха определялась обстоятельствами, а они оцениваются людьми, и могут быть преувеличены, преуменьшены или вообще не приняты во внимание. Наказание определяется людьми, а не независимым от них Судьей, Внешней по отношению к ним Силой.

Всю свою оставшуюся жизнь Саул провел в путешествиях по странам Малой Азии, где рассказывал о своем учении, вербовал сторонников, основывал с их помощью большие и малые "церкви". Движение это получило название "христианство". О конце пути Саула имеются разноречивые сведения. Наиболее достоверная версия утверждает, что он, в конце концов, был арестован по приказу нового императора (гарантия прежнего императора оказалась ненадежной) и умер в тюрьме в Риме. По другой версии его повесили в одном из греческих городов вниз головой. Так или иначе, кончил он плохо, но "имя его и дело пережили века".

А римское право было положено в основу современной юстиции, и закрепило в головах людей мнение о том, что преступление должно быть наказано в соответствии с мнением людей, не дожидаясь проявления гнева Господнего.

Ошибка Павла состояла в том, что он попытался купить свободу евреев ценой рабства других народов.

*

На этом мы с вами закончим беглый обзор "Священной истории" - событий, описанных в Торе и Библии. Священной потому, что история рассматривается не сама по себе (как действия людей во времени), но, в основном, как действия людей в связи с намерениями Вс-вышнего или против них.

Мы затронули только самый верхний тоненький пласт толкований этих событий. Но заметьте себе - мы не совершили никакого противоправного действия. Мы не подвергли сомнению ни одну букву в Торе, а лишь пересмотрели написанное в ней под другим углом зрения, не противоречащим ни данным современной науки, ни толкованиям мудрецов-талмудистов и, самое главное - нормам морали, этики.

И хотя при этом может показаться, что мы считаем себя как бы выше мудрецов - это вовсе не так. Мы прекрасно понимаем, что в их время и при их возможностях они дали совершенно адекватное своему времени и месту толкование. Тора всегда говорила с людьми "на человеческом языке". Но времена меняются. Язык меняется вместе со знанием о мире. Добывается новое знание, человечество переходит постепенно на другой уровень мышления. Требуется новый взгляд, чтобы объединить, наконец, атеистов и людей многих конфессий в рамках как бы старой идеи о Всеобщем Едином для всех людей Б-ге, но на основе нового знания о мире. При этом мы должны принять те традиции Отцов, которые органически вытекают из этого нового знания, и иметь возможность объяснить их, если это кому-то надо. И сегодня мы можем услышать Тору на своем языке, не менее "человеческом", чем язык наших праотцев трехтысячелетней давности.

Это - не реформизм, заметьте... Реформизм предусматривает отказ от ряда традиций своей конфессии, которые кажутся (кажутся!) не соответствующими современному ОБРАЗУ жизни. Не научному знанию, а именно "образу" жизни. Но при этом любой реформизм остается в рамках классического представления о Б-ге как о нематериальном Абсолюте.

Предлагаемый путь пересмотра текста Торы под другим углом зрения не есть попытка ревизии Торы, как это сделали христиане. Мы не пытаемся изменить ни единого слова в Ней. Но ТОЛКОВАНИЕ рассказанных в ней историй предпринималось мудрецами неоднократно в течение всего времени ее существования у Народа, и в этом нет ничего предосудительного. Я, конечно, не могу ответить на возможный вопрос, заданный в свое время рабби Маймону: "А кто ты такой, чтобы толковать Тору? Может быть, ты - рабби Акива?" Но и рабби Маймон тоже не смог ответить на этот вопрос.