"Тебе земля и тебе небо", (1967)

Редакционная группа движения "Алия за Эрец-Исраэль" получила самые разнообразные и многочисленные отзывы на подготовленную ею публикацию под названием "Личное дело Ицхака Рабина". Многие из них содержат вопросы, и это вполне естественно. Мы решили ответить на некоторые из них.

Ответы и разъяснения будут даны в двух плоскостях. Одна из них - это факты, по тем или иным причинам неизвестные основной массе читателей, а вторая - это центральная идея Ури Мильштейна: идея военного интеллекта.

Прежде всего о формальной стороне публикации. Военный историк Ури Мильштейн готовит к печати исследование под названием "Личное дело Рабина". Некоторые выдержки из этой работы были напечатаны ноябрьском номере журнала "Натив". Они легли в основу нашей брошюры. Однако для окончательного оформления материала "эпизоды", опубликованные в "Нативе", было необходимо дополнить связующим материалом. Эта работа была выполнена нашей группой и согласована с автором. В основном это главы, относящиеся к периоду с 1967 по 1992гг. Из сказанного следует важное замечание: брошюра не претендует на полноту изложения. Многие "пикантные" эпизоды биографии Рабина не вошли в рамки брошюры не потому, что они не "важны", а потому, что где-то надо было поставить точку.

Существует известное противоречие в жанре брошюры: иногда это "биография Рабина", а иногда это "военная история". На самом деле брошюра, как и вся книга Мильщтейна, это и то и другое вместе. Мильштейн хотел бы обьяснить читателю, в чем слабости армии Израиля, чем они грозят государству, и что мешает их исправить. Понятно, что этой цели нельзя достичь, не подняв "историю вопроса" и не описав военных качеств того, кто стоит во главе военного аппарата страны на протяжении последних десяти лет. Имеется в виду Ицхак Рабин.

На этом пути нам будут встречаться интересные неожиданности. Теория Мильштейна состоит в том, что основы военной концепции еврейского ишува были созданы небольшой интеллектуальной группой ("Квуцат Кинерет") во главе с поэтессой Рахель Блувштейн, не без влияния идей пацифизма и теорий графа Льва Толстого (русскому читателю они достаточно известны).

В конкретной исторической ситуации эти взгляды были реализованы лозунгом: "родину не завоевывают силой". Полностью отказаться от самообороны не решалась даже "группа Кинерет", но "милитаристские идеи" должны были быть сведены к минимуму. В сущности, они считались чем-то зазорным, недостойным "нового человека, создаваемого сионизмом". Идеи активной самообороны привезли в Палестину евреи Российской империи. Там бойцы еврейских дружин с палками и револьверами противостояли и неорганизованным толпам погромщиков, и регулярным войскам (было и такое). Они знали, что такое "империя" и "национальная гордость". Они сознавали свое бессилие против регулярной армии. Организации "hа-Шомер" и "Бар-Гиора" думали о создании еврейской армии, об основании военной академии. Их идеи не могли сосуществовать с идеями "группы Киннерет". Бен-Гурион заставил их самораспуститься (1919г). Примерно в то же время погиб Иосиф Трумпельдор и был отброшены на второй план сионизма идеи Зеева Жаботинского. Так был нанесен сокрушительный удар по нарождающемуся военному интеллекту Израиля. Обо всем этом подробно рассказано во 2-ой папке "Дела Рабина".

Как понравится Вам, читатель, следующий эпизод. В мае 1948г Иерусалим находился в блокаде. Единственное шоссе, связывающее его с Тель-Авивом, было перерезано в районе Латруна. Бен-Гурион предложил захватить Латрун силой и разместить там военный гарнизон (3 батальона). С точки зрения “Группы Кинерет” это означало бы "завоевание Родины", поэтому был предложен "компромиссный вариант": создать временные "сельскохозяйственные поселения", правда, поселенцами будут там солдаты, но это все же будет выглядеть как "завоевание трудом, а не винтовкой". (Такой "динозавр" действительно был создан в Северном Негеве в первые месяцы войны).

Теперь начинается самое интересное. Аhарон Зидлинг, "министр сельского хозяйства" в неформальном правительстве, сказал следующее:

"Я за то, чтобы создать поселения, будем выращивать там овощи. Потом, когда наступит мир, вернем арабам землю с овощами. Пока что ребята будут выращивать овощи, строить укрепления и сидеть в них. Когда все успокоится и будет общее урегулирование, мы вернем, но пока что мы не сдвинемся с этого места" (по книге А.Ицхаки "Латрун").

Не кажется ли это Вам знакомым? Так же рассуждали после победы в 1967г: "вернем с овощами", потому что "взятое оружием" не наше. Нам не пристало брать Родину оружием.

Поразительно полное военное невежество Зидлинга: он полагал, что во время войны можно "выращивать овощи" - от атаки до атаки. Но ведь именно так готовился к войне ПАЛЬМАХ! (Об этом рассказано в брошюре). Это, разумеется, не наивность и не глупость, это - полное отсутствие военного интеллекта. Платить за него пришлось кровью. И еще придется платить.

Перед Вами следующий эпизод уже из нашего, 1994г. На лекции Ури Мильштейна встает "оппонент" и критикует его трактовку тактики блиц-крига. Оппонент, между прочим, командир бригады в ЦАХАЛе, но вместо "блицкриг", он упорно говорит: "блицкринг". Эта "смешная" ошибка в сущности совсем не смешна. Она говорит о том, что командир бригады ничего не читал по военной теории. Он где-то краем уха услышал что-то от таких же невежд, как и он. Но он уверен, что он "знает", что такое "блицкринг". Чьей кровью будет оплачено отсутствие военного интеллекта бравого комбрига и его учителей?

Посмотрим, как сказывалось отсутствие военного интеллекта на создании ПАЛЬМАХа и Хаганы. Прежде всего, кадровое ядро начали создавать только в 1941г. и притом в непростительной спешке. Из этой ошибки не были извлечены уроки, и при первой же возможности руководство ишува перестало думать о кадровой армии: ПАЛЬМАХ "оправдывал" свое право на существование не тем, что он готовит военные кадры, а тем что он готовит группы для основания новых киббуцев (точки для выращивания овощей). Этой цели были подчинены организационные рамки и программы обучения.

Кроме малочисленного ПАЛЬМАХа существовала многочисленная Хагана. Вероятно, у читателя напрашивается аналогия с современной армией Израиля, разделенной на кадровую часть и резервистов. Но это аналогия в корне неверна. Кадровая часть ЦАХАЛя должна выдержать первый удар, пока не будут мобилизованы резервистские соединения. Эти соединения (в теории) не уступают кадровой армии по трем важнейшим параметрам: качеству вооружения, мобильности, уровню обучения солдат. Хагана не имела ни вооружения, ни средств передвижения, ни обученных солдат. Предполагаемая схема была обратной: местная милиция (Хагана) как-нибудь обороняется от атаки арабской банды, пока ее не спасает английская армия. Когда стало ясно, что англичане уходят - их функцию должен был выполнять ПАЛЬМАХ. Сейчас эта же схема "раскручивается" в более широком масштабе: ЦАХАЛ защищается, пока американцы не придут спасать его. История реализации этой "оригинальной концепции" приведена в брошюре, она почти неизвестна в Израиле, который не привык к интеллектуальной обработке своего военного и политического опыта, и заменяет ее журналистской болтовней в рамках устаревших догматов.

Для создателей ПАЛЬМАХа было важно, чтобы кадровая армия оставалась небольшой по размерам, и не из соображений конспирации или экономии. Кадровая армия должна была оставаться малочисленной, чтобы не дать развиться "зазорной, милитаристской струе" в сионизме, и чтобы партии-патроны не потеряли своего политического влияния. По этой же причине не была проведена мобилизация и концентрация военных сил и талантов нации. Вне рамок создаваемой армии остались не только организации ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ, но и ветераны британской армии (более 20 тыс. человек). Сохнут определял специальный бюджет для абсорбции ветеранов войны в гражданской сфере, но не делалось серьезных попыток абсорбировать солдат и командиров в рамках строившихся вооруженных сил.

Впрочем, по причинам, понятным нам теперь, их и не строили всерьез, пока вода не подошла к горлу. Со своей стороны ПАЛЬМАХ не видел надобности в большой армии, что без сомнения объясняется профессиональной ограниченностью его командиров. Англичане тренировали его для диверсионных действий в составе малых групп, это могло бы стать неплохим базисом для дальнейшего роста, если бы существовало штабное ядро, способное произвести работу интеллектуального анализа. Этого ядра не было, и военная мысль ПАЛЬМАХа застыла на стадии военной юности, так и не достигнув зрелости.

Когда Наполеон вторгся в Египет, он столкнулся с интересным явлением. Арабский всадник-янычар был много лучше любого французского кавалериста. Но два француза, как правило, побеждали двух янычар, а десять - рассеивали целую сотню. Французы были обучены войне в составе подразделений.

Нечто похожее происходило и с ПАЛЬМАХом. Как отдельные "янычары" отделения ПАЛЬМАХа были не плохи, но действительность требовала действия в рамках роты, батальона, бригады; и здесь сразу же начала сказываться слабость командного звена, без которого неэффективен героизм отдельных солдат. Поэтому ПАЛЬМАХ мог более ли менее удачно бороться против нерегулярных и полурегулярных сил местных арабов. Положение резко ухудшилось с появлением на арене регулярных армий соседних арабских стран.

Не правда ли, это серьезное обвинение? Они должно быть аргументировано. В конце мая 1948г 7-ая бригада ЦАХАЛя атаковала Латрун, обороняемый бригадой Арабского Легиона. Арабы превосходили 7-ую бригаду по численности, вооружению, опыту и топографическим данным. 7-ая бригада опоздала с выходом на исходные позиции, атаковала при свете дня, по плану, который уже был знаком арабам по предыдущим боям. Ко всем "удовольствиям" в еврейском командовании был шпион (еврей-доброволец из Англии), который блокировал важнейшую разведывательную информацию. Результаты этой атаки читатель легко может себе представить. Но нас интересует дополнительный аспект. В 1968г (!) командир бригады следующим образом описал свой "стиль" командования этим боем:

"Можно сказать, что моя роль кончилась с разработкой плана и распределением командиров по секторам. Каждый комбат и каждый командир роты был волен действовать в своем секторе в соответствии со своей собственной концепцией. Кто мешал им реализовать свои теории и принципы ведения боя?" (А.Ицхаки, "Латрун").

Ясно, что перед нами типичный "янычар", и хорошо еще, что Легион не имел своего "Наполеона". Между тем, внимательный читатель без труда различит ту же "технику" командования и в бое за Нэбэ-Самуэль, которым "командовал" Ицхак Рабин.

Здесь мы переходим ко второй теме книги, которая, впрочем, вынесена в название: эта тема – Ицхак Рабин. Мильштейн подробно рассматривает его профессиональную карьеру. Можно задаться естественным вопросом: какое значение имеет сейчас 1948 год? Пусть даже Рабнн бежал с поля боя или не умел командовать? С кем не бывает? У кого был тогда опыт? Кто не наложил в штаны под первым обстрелом?

Все это верно, но вместе с тем и неверно. Если командир ошибся в начале карьеры, по неопытности, - это не страшно. Если он ошибался раз за разом, на протяжении десятков лет - это уже говорит о многом.

"Эпизоды", приведенные Мильштейном, составляют цепочку во времени. Возьмем, например, "тактику ПАЛЬМАХа". Два момента важны здесь: во-первых, ПАЛЬМАХ разрабатывал свою тактику в атмосфере пренебрежения опытом всех армий, это говорит о зерне антиинтеллектуализма, которое присутствовало изначально. Во-вторых, важно, что и 30 лет спустя (!) Рабин не был способен анализировать опыт ЦАХАЛя. Это означает или отсутствие интеллектуальных способностей, или отсутствие культуры мышления. Собственно говоря, для нас особой разницы в этом нет.

Всякий разумный читатель задает здесь вопрос: а не тенденциозна ли эта подборка? Не скрыты ли преднамеренно факты противоположного значения? Понятно, что по соображениям объема брошюра не могла "отследить" всей карьеры Рабина. Мы отсылаем читателя к книге, которая сделает это.

Возникает еще один естественный вопрос: почему молчали об этом политические противники Рабина?

Прежде всего, они "не совсем молчали". Даян и Вайцман кое-что рассказали, это подробно изложено в брошюре. Ганди (Р.Зееви) назвал Рабина "старым мальчиком" - это почти в точности соответствует психологической характеристике Рабина, данной психологом Н.Дор-Шав (статья в журнале "Натив", расширенный вариант опубликован в "Вестях"). И однако: почему все только "намекают", почему не кричат во весь голос?

Ответ Мильштейна: здесь "работает" психология круговой поруки "поколения ПАЛЬМАХа". Этот вопрос затрагивается в брошюре, он будет подробно рассмотрен в книге. Заметим сразу: это вопрос жизни или смерти для Государства Израиль. Государство приносится в жертву корпоративной гордости; положение тем более опасно, что эта корпорация почти полностью совпадает с государственной элитой. Этот порочный круг может быть (и должен быть) разорван только демократическим голосованием граждан Израиля, но для этого они должны знать хотя бы базисные факты своей истории. Невежество и связанная с ним вульгарность израильтян неописуемы (относительно Ицхака Рабина см. эпиграф к части IV). Ури Мильштейн пытается, как может, провести "ликбез" среди израильтян, мы хотели бы сделать это для русскоязычного читателя.

Есть еще одна причина, по которой Рабин оказался в центре описания. Выяснилось, что его личная история "высвечивает" историю Израиля. Например, его мать - знаменитая "Красная Роза" - внесла вирус Бунда (антисионизм и классовая борьба) в социалистический сионизм. Так стоит ли удивляться, что под эгидой ее "розового сына" процветают и набирают силу "постсионистские партии"? (о родителях Рабина написано во второй главе "Дела").

На протяжении всей книги мы не сможем отождествить Мильштейна политически: останется неясным, кто он, "правый" или "левый"? У Мильштейна есть несколько' "странный" тезис; он считает, что и правым, и левым нужен сильный ЦАХАЛ - просто потому, что без ЦАХАЛя не будет уже ни "израильских правых", ни "израильских левых". Исключение составляют крайне левые группы, для которых Израиль - в лучшем случае, эксперимент.

Недавно министра туризма Узи Бар-Лева спросили, что будет, если Арафат не сдержит обещаний, данных в Осло? Министр ответил: "Тогда я пойду за визой в американское посольство". И Рабин не уволил его. К этим группам Мильштейн действительно не относится, все остальное остается открытым.

Но мы приоткроем одну тайну: по происхождению Мильштейн "из левых". Он - внучатый племянник поэтессы Рахель. В олигархической структуре социалистического сионизма это означает автоматическое вхождение в привилегированную касту. Рахель была бездетна и написала стихотворение: "Если бы у меня был сын, я назвала бы его Ури". Теперь читатель уже догадался, откуда личное имя Мильштейна. Но кроме того, наш Ури еще в юности выделялся способностями и склонностью к историческим наукам. Он был вхож к "сильным мира", они считали его своим, и он действительно был "своим". Тогда они наговорили ему свои интервью, он их обдумал и перестал быть "своим". Если присмотреться к "компромату", то можно заметить нечто очень важное: каждый чернит другого.

Работа Мильштейна-исследователя состоит как в собирании уникального фактического материала, так и в усиленной интеллектуальной работе по его организации и осмыслению. Она не имеет ничего общего с дешевой журналистской практикой "разбивания мифов". Он ведь не виноват, что мифы израильского истеблишмента разбиваются от соприкосновения с правдой.

Нельзя объять необъятного, и мы закончим этот экскурс, не ответив на все вопросы. Только одного мы еще коснемся.